Стихи на тему: стихи про декабрь
А у нас декабрь, но вокруг по-вешнему
Сыро и горячо.
Я захожу домой и вешаю
Голову на крючок.
Чайник вскипает, на окнах вязью
Странные письмена.
Господи, если ты вдруг на связи, —
Как она без меня?
Господи, лучшее, что ты выдумал,
Сделано из ребра.
Выдуто, выверено и выдано,
Чай на губах мешается с выдохом
Теплого серебра.
Господи, дай ей пути лучистые,
Лучшие из твоих.
Если нам вдруг на двоих расчислено,
Я обойдусь, но чтоб ей по-честному
Счастья за нас двоих.
Чтобы она не видела черного
В розе твоих ветров.
Чтобы хоть раз забыла про чертово
Злое своё метро.
Чтоб миновали ее трущобы,
Изморозь, гарь и ил,
Чтобы играл Михаил и чтобы
Подыгрывал Гавриил.
Господи, я всё словами порчу,
Истина не в речах,
Весной, когда набухают почки,
Может быть, ты проверишь почту
И прочтешь белизну плеча,
И щека ее горяча
И она прикусывает цепочку,
Чтобы не закричать.
В начале декабря, когда природе снится
Осенний ледоход, кунсткамера зимы,
Мне в голову пришло немного полечиться
В больнице # 3, что около тюрьмы.
Больные всех сортов — нас было девяносто, —
Канканом вещих снов изрядно смущены,
Бродили парами в пижамах не по росту
Овальным двориком Матросской Тишины.
И день-деньской этаж толкался, точно рынок.
Подъем, прогулка, сон, мытье полов, отбой.
Я помню тихий холл, аквариум без рыбок —
Сор памяти моей не вымести метлой.
Больничный ветеран учил меня, невежду,
Железкой отворять запоры изнутри.
С тех пор я уходил в бега, добыв одежду,
Но возвращался спать в больницу # 3.
Вот повод для стихов с туманной подоплекой.
О жизни взаперти, шлифующей ключи
От собственной тюрьмы. О жизни, одинокой
Вне собственной тюрьмы… Учитель, не учи.
Бог с этой мудростью, мой призрачный читатель!
Скорбь тайную мою вовеки не сведу
За здорово живешь под общий знаменатель
Игривый общих мест. Я прыгал на ходу
В трамвай. Шел мокрый снег. Сограждане качали
Трамвайные права. Вверху на все лады
Невидимый тапер на дедовском рояле
Озвучивал кино надежды и нужды.
Так что же: звукоряд, который еле слышу,
Традиционный бред поэтов и калек
Или аттракцион — бегут ручные мыши
В игрушечный вагон — и валит серый снег?
Печальный был декабрь. Куда я ни стучался
С предчувствием моим, мне верили с трудом.
Да будет ли конец — роптала кровь. Кончался
Мой бедный карнавал. Пора и в желтый дом.
Когда я засыпал, больничная палата
Впускала снегопад, оцепенелый лес,
Вокзал в провинции, окружность циферблата —
Смеркается. Мне ждать, а времени в обрез.
1982
Ещё твоё дыхание зиме
несоразмерно. Город монохромен.
Его качает музыка извне
и стылый ветер треплет по плечу.
А в вышине витает надо мной
один твой голос, дыма невесомей,
и я его, как шарик надувной,
веду за нитку и не отпущу.
У декабря касательно меня
сомнений нет, но ты — другое дело.
Когда бы нас местами поменять,
когда бы мне внутри такую тишь.
Но у воздушных шариков душа
всегда настолько видимее тела,
что я гляжу, почти что не дыша.
А отворю ладонь — и улетишь…
Когда декабрь возьмёт меня к себе,
посадит на колено, успокоит,
малютка-ангел на своей трубе
сыграет что-то давнее, простое…
И тот мотив, без боли и без слёз,
во мне откроет потайную дверцу,
и ты легко пройдёшь её насквозь,
и выйдешь из меня в районе сердца.
Твои следы внутри присыплет снег,
и кто-то сверху, потрясая ситом,
прищурится и скажет: «Как у всех…
Ну, вот и славно, вот уже забыто».
А ты стоишь под фонарём в такой
дурацкой шапке — умереть от смеха!
И я машу, машу тебе рукой…
Но ты меня не видишь из-за снега.
Зовём мы зимнею порой
ДЕКАБРЬ, ЯНВАРЬ, ФЕВРАЛЬ,
Когда снежинок белый рой
Летит куда-то вдаль.
За февралём приходит МАРТ,
За ним АПРЕЛЬ и МАЙ.
В лесу и в поле слышен гвалт
Весенних птичьих стай.
За маем лето на порог
ИЮНЬ к нам приведёт.
ИЮЛЬ подарит ягод сок,
А месяц АВГУСТ — мёд.
За летом осени ансамбль
Исполнит танец свой,
СЕНТЯБРЬ, ОКТЯБРЬ, потом НОЯБРЬ
Засыпят сад листвой.
Снежок роняя на ходу,
Зима придёт опять.
Двенадцать месяцев в году,
И всех их надо знать.