Стихи на тему: иван суриков - стихи о природе

Белый снег, пушистый
В воздухе кружится
И на землю тихо
Падает, ложится.

И под утро снегом
Поле забелело,
Точно пеленою
Всё его одело.

Тёмный лес что шапкой
Принакрылся чудной
И заснул под нею
Крепко, непробудно…

Божьи дни коротки,
Солнце светит мало, —
Вот пришли морозцы —
И зима настала.

Труженик-крестьянин
Вытащил санишки,
Снеговые горы
Строят ребятишки.

Уж давно крестьянин
Ждал зимы и стужи,
И избу соломой
Он укрыл снаружи.

Чтобы в избу ветер
Не проник сквозь щели,
Не надули б снега
Вьюги и метели.

Он теперь покоен —
Всё кругом укрыто,
И ему не страшен
Злой мороз, сердитый.

Точно море в час прибоя,
Площадь Красная гудит.
Что за говор? Что там против
Места лобного стоит?

Плаха чёрная далёко
От себя бросает тень…
Нет ни облачка на небе…
Блещут главы… Ясен день.

Ярко с неба светит солнце
На кремлёвские зубцы,
И вокруг высокой плахи
В два ряда стоят стрельцы.

Вот толпа заколыхалась, –
Проложил дорогу кнут.
Той дороженькой на площадь
Стеньку Разина ведут.

С головы казацкой сбриты
Кудри, чёрные как смоль;
Но лица не изменили
Казни страх и пытки боль.

Так же мрачно и сурово,
Как и прежде, смотрит он, –
Перед ним былое время
Восстаёт, как яркий сон:

Дона тихого приволье,
Волги-матушки простор,
Где с судов больших и малых
Брал он с вольницей побор;

Как он с силою казацкой
Рыскал вихорем степным
И кичливое боярство
Трепетало перед ним.

Душит злоба удалого,
Жгёт огнём и давит грудь,
Но тяжёлые колодки
С ног не в силах он смахнуть.

С болью тяжкою оставил
В это утро он тюрьму:
Жаль не жизни, а свободы,
Жалко волюшки ему.

Не придётся Стеньке кликнуть
Клич казацкой голытьбе
И призвать её на помощь
С Дона тихого к себе.

Не удастся с этой силой
Силу ратную тряхнуть –
Воевод, бояр московских
В три погибели согнуть.

«Как под городом Симбирском
(Думу думает Степан)
Рать казацкая побита,
Не побит лишь атаман.

Знать, уж долюшка такая,
Что на Дон казак бежал,
На родной своей сторонке
Во поиманье попал.

Не больна мне та обида,
Та истома не горька,
Что московские бояре
Заковали казака,

Что на помосте высоком
Поплачусь я головой
За разгульные потехи
С разудалой голытьбой.

Нет, мне та больна обида,
Мне горька истома та,
Что изменною неправдой
Голова моя взята!

Вот сейчас на смертной плахе
Срубят голову мою,
И казацкой алой кровью
Чёрный пОмост я полью…

Ой ты, Дон ли мой родимый!
Волга-матушка река!
Помяните добрым словом
Атамана-казака!..»

Вот и пОмост перед Стенькой…
Разин бровью не повёл.
И наверх он по ступеням
Бодрой поступью взошёл.

Поклонился он народу,
Помолился на собор…
И палач в рубахе красной
Высоко взмахнул топор…

«Ты прости, народ крещёный!
Ты прости-прощай, Москва!..»
И скатилась с плеч казацких
Удалая голова.

Как в сумерки легко дышать на берегу!
Померкли краски дня, картины изменились;
Ряды больших стогов, стоящих на лугу,
Туманом голубым, как дымкою, покрылись.

На пристани давно замолкли шум и стук;
Всё реже голоса доносятся до слуха;
Как будто стихло всё, – но всюду слышен звук,
И тихий плеск воды так сладко нежит ухо.

Вот чёрный жук гудит… вот свистнул коростель…
Вот где-то вдалеке плеснулось уток стадо…
Пора бы мне домой – за ужин и в постель;
Но этой тишине душа моя так рада.

И я готов всю ночь сидеть на берегу,
И не ходить домой, и вовсе не ложиться,
Чтоб запахом травы на скошенном лугу
И этой тишиной целебной насладиться.

На ширь глухих полей, под тень лесов густых
Душа моя рвалась, измучена тревогой, –
И, может быть, вдали от горьких слёз людских
Я создал бы в тиши здесь светлых песен много.

Но жизнь моя прошла в заботе городской,
И сил моих запас иссяк в борьбе суровой…
И вот теперь сюда приплёлся я больной.
Природа-мать! врачуй и дай мне силы снова!

Я отворил окно. Осенняя прохлада
Струёю полилась в мою больную грудь.
Как тихо в глубине увянувшего сада!
Туда, как в тёмный склеп, боюсь я заглянуть.

Поблек и облетел убор его красивый;
От бури и дождя ничем не защищён,
Качаясь и дрожа, стоит он сиротливо,
И в шелесте ветвей печальный слышен стон…

Раздастся здесь порой ворон полёт тяжёлый,
Да галки на гумне, за садом, прокричат —
И стихнет всё опять… И с думой невесёлой
Гляжу я из окна в пустой, заглохший сад.

Здесь радостно жилось весной и жарким летом;
Но больно вспоминать об этих чудных днях,
О зелени полей, облитых ярким светом,
О сладком пеньи птиц в долинах и лесах.

Природа замерла, нахмурилась сурово;
Поблекнувшей листвой покрылася земля,
И холодом зимы повеял север снова
В раздетые леса, на тёмные поля.

Вот жёлтый лист, кружась, упал передо мною…
С глубокой на него я грустью посмотрел!
Не так же ль я измят безжалостной судьбою,
Как этот слабый лист, — засох и пожелтел?

Прошла моя весна, и лето миновало,
И на лугу моём засохли все цветы;
Их прежняя краса под холодом увяла;
Рассеялись мои надежды и мечты.

Как жёлтые листы, давно они опали;
Осенний ветер их размыкал без следа,
И то, чем жизнь моя красна была вначале,
Всё горьким опытом убито навсегда.

Век доживаю я, как дерево сухое,
Минувшему сказав печальное «прости!».
И мучит душу мне сознанье роковое,
Что близок мой конец и мне уж не цвести.

В телеге тряской и убогой
Тащусь я грязною дорогой…
Лениво пара тощих кляч
Плетётся, топчет грязь ногами…
Вот запоздалый крикнул грач
И полетел стрелой над нами, —
И снова тихо… Облака
На землю сеют дождь досадный…
Кругом всё пусто, безотрадно,
В душе тяжёлая тоска…
Как тенью, скукою покрыто
Всё в этой местности пустой;
И небо серое сердито
Висит над мокрою землёй,
Всё будто плачет и горюет;
Чернеют голые поля,
Над ними ветер сонный дует,
Травой поблёкшей шевеля.
Кусты и тощие берёзы
Стоят, как грустный ряд теней,
И капли крупные, как слёзы,
Роняют медленно с ветвей.

Порой в дали печальной где-то
Раздастся звук — и пропадёт,
И сердце грусть сильней сожмёт…
Без света жизнь! не ты ли это?..

Я въезжаю в деревню весенней порой —
И леса и луга зеленеют;
Всюду труд на полях, режут землю схой,
Всюду взрытые пашни чернеют;

И, над ними кружась, громко птицы звенят,
В блеске вешнего дня утопая…
И задумался я, тишиною объят:
Мне припомнилась юность былая…

И с глубокой тоской вспоминаю мои
Позабытые прошлые годы…
Много искренних чувств, много тёплой любви
Я для жизни имел от природы.

Но я всё растерял, очерствел я душой…
Где моё дорогое былое?
Редко светлое чувство, как луч золотой,
Озарит моё сердце больное.

Всё убито во мне суетой и нуждой,
Всё закидано грязью столицы,
В книге жизни моей нет теперь ни одной
Освежающей душу страницы…

И хотелось бы мне от тревог отдохнуть
В тишине деревенской природы;
На людей и на мир посветлее взглянуть,
Как гляделось мне в прошлые годы.

Но напрасно желанье мне душу гнетёт.
Точно кроясь от быстрой погони,
По дороге прямой всё вперёд и вперёд
Мчат меня неустанные кони.

Ярко солнце светит,
В воздухе тепло,
И, куда ни взглянешь,
Всё кругом светло.

На лугу пестреют
Яркие цветы;
Золотом облиты
Тёмные листы.

Дремлет лес:
Ни звука, —
Лист не шелестит,
Только жаворонок
В воздухе звенит,

Да взмахнёт порою
Птичка над кустом,
Да, жужжа, повьётся
Пчёлка над цветком,

Да золотокрылый
Жук лишь прошумит, —
И опять всё тихо,
Всё кругом молчит.

Хорошо!.. И если б
Труд не призывал,
Долго бы весною
В поле простоял.

Вот и лето. Жарко, сухо;
От жары нет мочи.
Зорька сходится с зарёю,
Нет совсем и ночи.

По лугам идут работы
В утренние росы;
Только зорюшка займётся,
Звякают уж косы.

И ложится под косАми
Травушка рядами…
Сколько гнёзд шмелиных срежут
Косари косами!

Вот, сверкнув, коса взмахнула
И — одна минута —
Уж шмели вверху кружатся:
Нет у них приюта.

Сколько птичьих гнёзд заденут
Косари косою!
Сколько малых птичьих деток
Покосят с травою!

Им не враг косарь, — косою
Рад бы их не встретить;
Да трава везде густая —
Где ж их там заметить!..

Поднялось и заиграло
Солнце над полями,
Порассыпалось своими
Жгучими лучами;

По лугам с травы высокой
Росу собирает,
И от солнечного зноя
Поле высыхает.

А косить траву сухую —
Не косьба, а горе!
Косари ушли, и сохнет
Сено на просторе.

Солнце жарче всё и жарче:
На небе ни тучи;
Только вьётся над травою
Мошек рой летучий;

Да шмели, жужжа, кружатся,
Над гнездом хлопочут;
Да кобылки, не смолкая,
На поле стрекочут.

Вот и полдень. Вышли бабы
На поле толпами,
Полувысохшее сено
Ворошат граблями.

Растрясают, разбивают,
По лугу ровняют;
А на нём, со смехом, дети
Бегают, играют.

Растрясли, разворошили, —
С плеч долой забота!
Завтра за полдень другая
Будет им работа:

Подгребать сухое сено,
Класть его копнами,
Да возить домой из поля,
Навивать возами.

Вот и вечер. Солнце село;
Близко время к ночи;
Тишина в полях, безлюдье —
Кончен день рабочий.

Над землёю воздух дышит
День от дня теплее;
Стали утром зорьки ярче,
На небе светлее.

Всходит солнце над землёю
С каждым днем всё выше.
И весь день, кружась, воркуют
Голуби на крыше.

Вот и верба нарядилась
В белые серёжки,
И у хат играют дети, —
Веселятся, крошки!

Рады солнечному свету,
Рады дети воле,
И теперь их в душной хате
Не удержишь боле.

Вот и лёд на речке треснул,
Речка зашумела
И с себя зимы оковы
Сбрасывает смело;

Берега крутые роет,
Разлилась широко…
Плеск и шум воды бурливой
Слышен издалёка.

В небе тучка набежала,
Мелкий дождик сеет…
В поле травка показалась,
Поле зеленеет.

На брединнике, на ивах
Развернулись почки,
И глядят, как золотые,
Светлые листочки.

Вот и лес оделся, песни
Птичек зазвенели,
Над травой цветов головки
Ярко запестрели.

Хороша весна-царица,
В плащ цветной одета!
Много в воздухе разлито
И тепла, и света…

Ярко светит зорька
В небе голубом,
Тихо всходит солнце
Над большим селом.

И сверкает поле
Утренней росой,
Точно изумрудом
Или бирюзой.

Сквозь тростник высокий
Озеро глядит.
Яркими огнями
Блещет и горит.

И кругом всё тихо,
Спит всё крепким сном;
Мельница на горке
Не дрогнёт крылом.

Над крутым оврагом
Лес не прошумит,
Рожь не колыхнётся,
Вольный ветер спит.

Но вот, чу! в селеньи
Прокричал петух;
На свирели звонкой
Заиграл пастух.

И село большое
Пробудилось вдруг;
Хлопают ворота,
Шум, движенье, стук.

Вот гремит телега,
Мельница стучит,
Над селом птиц стая
С криками летит.

Мужичок с дровами
Едет на базар;
С вечною тревогой
Шумный день настал.