Вадим Шефнер  · Стихи

Я мохом серым нарасту на камень,
Где ты пройдешь. Я буду ждать в саду
И яблонь розовыми лепестками
Тебе на плечи тихо опаду.

Я веткой клена в белом блеске молний
В окошко стукну. В полдень на углу
Тебе молчаньем о себе напомню
И облаком на солнце набегу.

Но если станет грустно нестерпимо,
Не камнем горя лягу я на грудь —
Я глаз твоих коснусь смолистым дымом:
Поплачь еще немного — и забудь…

Скромная звезда печали
Смотрится в мое окно.
Всё, о чем мы умолчали,—
Всё ей ведомо давно.

Всё, чем это сердце бьется,
Всё, о чем забыть хочу,
Прямо к ней передается
По незримому лучу.

Там я взвешен и исчислен,
Спрограммирован дотла,
Там мои читают мысли,
Знают все мои дела.

Там в хрустальных коридорах
Крылья белые шуршат,
У светящихся приборов
Там дежурные не спят.

Из иного измеренья,
Из холодного огня
Ангел долгого терпенья
Грустно смотрит на меня.

Может, скоро в дали дальней,
Сверив час и сверив год,
Он с улыбкою прощальной
Кнопку черную нажмет.

Как здесь холодно вечером, в этом безлюдном саду,
У квадратных сугробов так холодно здесь и бездомно.
В дом, которого нет, по ступеням прозрачным взойду
И в незримую дверь постучусь осторожно и скромно.

На пиру невидимок стеклянно звучат голоса,
И ночной разговор убедительно ясен и грустен.
— Я на миг, я на миг, я погреться на четверть часа.
— Ты навек, ты навек, мы тебя никуда не отпустим.

— Ты все снился себе, а теперь ты к нам заживо взят.
Ты навеки проснулся за прочной стеною забвенья.
Ты уже на снежинки, на дымные кольца разъят,
Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.

Умей, умей себе приказывать,
Муштруй себя, а не вынянчивай.
Умей, умей себе отказывать
В успехах верных, но обманчивых.

Умей отказываться начисто,
Не убоясь и одиночества,
От неподсудного ловкачества,
От сахарина легких почестей.

От ласки, платой озабоченной,
И от любви, достаток любящей,
И от ливреи позолоченной
Отказывайся — даже в рубище.

От чьей-то равнодушной помощи,
От чьей-то выморочной сущности…
Отказывайся — даже тонущий —
От недруга руки тянущейся!

Под Кирка-Муола ударил снаряд
В штабную землянку полка.
Отрыли нас. Мертвыми трое лежат,
А я лишь контужен слегка.

Удача. С тех пор я живу и живу,
Здоровый и прочный на вид.
Но что, если все это — не наяву,
А именно я был убит?

Что, если сейчас уцелевший сосед
Меня в волокуше везет,
И снится мне сон мой, удачливый бред
Лет эдак на двадцать вперед?

Запнется товарищ на резком ветру,
Болотная чвякнет вода,—
И я от толчка вдруг очнусь — и умру,
И все оборвется тогда.

Мне сон приснился мрачный,
Мне снилась дичь и чушь,
Мне снилось, будто врач я
И бог еще к тому ж.

Ко мне больные реки
Явились на прием,
Вползли ручьи-калеки
В мой сумеречный дом.

К ногам моим припали,
Чтоб спас я от беды,
От едких химикалий
Ослепшие пруды.

Явились, мне на горе,
За помощью моей
Тюльпаны плоскогорий
И лилии полей.

Топча мою жилплощадь,
Пришли, внушая страх,
Обугленные рощи
На черных костылях.

Я мучился с больными —
Ничем помочь не мог.
Я видел — горе с ними,
Но я ведь только бог.

И я сказал: «Идите
Из комнаты моей
И у людей ищите
Защиты от людей».

Окрестность думает стихами,
Но мы не разбираем слов.
То нарастает, то стихает
Шальная ритмика ветров.

Неся дожди на берег дымный,
В раструбы раковин трубя,
Моря себе слагают гимны —
И сами слушают себя.

И скачут горные потоки
По выступам и валунам,
Твердя прерывистые строки,—
Но только грохот слышен нам.

Лишь в день прощанья, в час ухода,
В миг расставальной тишины
Не шумы, а стихи природы,
Быть может, каждому слышны.

В них сплетены и гром и шорох
В словесную живую нить,—
В те строки тайные, которых
Нам негде будет разгласить.

1

Загляну в знакомый двор,
Как в забытый сон.
Я здесь не был с давних пор,
С молодых времен.

Над поленницами дров
Вдоль сырой стены
Карты сказочных миров
Запечатлены.

Эти стены много лет
На себе хранят
То, о чем забыл проспект
И забыл фасад.

Знаки счастья и беды,
Память давних лет —
Детских мячиков следы
И бомбежки след.

2

Ленинградские дворы,
Сорок первый год,
Холостяцкие пиры,
Скрип ночных ворот.

Но взывают рупора,
Поезда трубят —
Не пора ли со двора
В райвоенкомат!

Что там плачет у ворот
Девушка одна?
— Верь мне, года не пройдет
Кончится война.

Как вернусь я через год —
Выглянь из окна,

Мы с победою придем
В этот старый дом,
Патефоны заведем,
Сходим за вином.

3

Здравствуй, двор, прощай, война.
Сорок пятый год.
Только что же у окна
Девушка не ждет?

Чья-то комната во мгле,
И закрыта дверь.

Ты ее на всей земле
Не найдешь теперь.

Карты сказочных планет
Смотрят со стены,—
Но на них — осколков след,
Клинопись войны.

4

Старый двор, забытый сон,
Ласточек полет,
На окне магнитофон
Про любовь поет.

Над поленницами дров
Бережет стена
Карты призрачных миров,
Ливней письмена.

И струится в старый двор
Предвечерний свет…
Всё — как было с давних пор,
Но кого-то нет.

Чьих-то легоньких шагов
Затерялся след
У далеких берегов
Сказочных планет.

Средь неведомых лугов,
В вечной тишине…
Тени легких облаков
Пляшут на стене.

Статистика, строгая муза,
Ты реешь над каждой судьбой.
Ничто для тебя не обуза,
Никто не обижен тобой.

Не всматриваешься ты в лица
И в душу не лезешь,— а все ж
Для каждой людской единицы
В таблицах ты место найдешь.

В радах твоей жесткой цифири,
В подсчеты и сводки включен,
Живу я, единственный в мире,
Но имя мое — легион.

Умру — и меня понемногу
Забудут друзья и родня.
Статистика, муза Итогов,
Лишь ты не забудешь меня!

В простор без конца и границы,
Бессмертной дорогой живых
Шагает моя единица
В дивизиях чисел твоих.

А где-то там, куда нам не вернуться
В далеком детстве, в юности, вдали,—
По-прежнему ревнуют, и смеются,
И верят, что прибудут корабли.

У возраста туда не отпроситься,—
А там не смяты травы на лугу,
И Пенелопа в выгоревшем ситце
Всё ждет меня на давнем берегу.

Сидит, руками охватив колено,
Лицом к неугасающей заре,
Нерукотворна, неприкосновенна,—
Как мотылек, увязший в янтаре.

Собака сторожила гладиолусы,
Маячило ей счастье впереди,
И ветер на собаке гладил волосы
И ей шептал: «С надеждой вдаль гляди!»

Но грянул гром, помялись гладиолусы,
Их качественность снижена была.
Собака взвыла ненормальным голосом —
И умерла!

Снимая тела и конечности,
И лица недобрых и добрых,
У всепобеждающей вечности
Мгновенья ворует фотограф.

Ты здесь посерьезнел, осунулся,
Но там, словно в утренней дымке,
Живешь в нескончаемой юности
На тихо тускнеющем снимке.

Там белою магией магния,
Короткою вспышкой слепою
Ты явлен из времени давнего
На очную ставку с собою.

Вглядись почестней и попристальней
В черты отдаленного брата,—
Ведь всё еще слышится издали
Внезапный щелчок аппарата.

Мы взглядом простор окинем,
Взойдя на бархан крутой.
Весною цветет пустыня,
Казавшаяся пустой.

Растенья-эфемериды
Так рады, выйдя на свет,—
Для грусти и для обиды
Минутки свободной нет.

Не жить им в разгаре лета,
Никто не обережет,—
Но травы тянутся к свету,
К солнцу, что их сожжет.

В их жизни, такой недлинной,
Многое им дано,—
Как мед в бутыли старинной,
Время их сгущено.

И рады они, как дети,
И славят ясные дни,
И пресного долголетья
Не просят себе они.

Навек накрыв собой материки и воды,
Глядит небесный свод на все земные своды,
И солнца луч скользит, нетороплив и нежащ,
Над сводами мостов, дворцов, бомбоубежищ.

Висит небесный свод, как и во время оно,
Над сводами аллей — пристанищем влюбленных,
Над сводами церквей, высоко вознесенных,
Над сводами цехов, над сводами законов.

Пусть тать отбудет срок, покинет свод темницы,
Пусть Лазарь, воскресясь, покинет свод гробницы,
Пусть Нестор кончит труд под сводом кельи тесной,—
И вновь над нами свод, на этот раз — небесный.

Последний, вечный свод над ними и над нами,
На миллиарды лет пронизанный мирами.
Метну в его простор фотонную ракету —
Но нет пределов тьме и нет предела свету.

О, как мне разглядеть неясный лик природы?
Куда ни погляжу — повсюду своды, своды…
И даже свод небес разгадке не поможет:
Ведь это тоже свод,— а дальше, дальше что же?

Мы все, как боги, рядом с небом
Живем на лучшей из планет.
Оно дождем кропит и снегом
Порой наш заметает след.

Но облачное оперенье
Вдруг сбрасывают небеса —
И сквозь привычные явленья
Проглядывают чудеса.

…И лунный свет на кровлях зданий,
И в стужу — будто на заказ —
Рулоны северных сияний
Развертываются для нас,

И памятью об общем чуде
Мерцают звезды в сонной мгле,
Чтобы не забывали люди,
Как жить прекрасно на земле.