Стихи на тему: стихи про обиду

Природа неслышно уходит от нас.
Уходит, как девочка с праздника взрослых.
Уходит. Никто ей вдогонку не послан.
Стыдливо и молча уходит от нас.

Оставив деревья в садах городских
(Заложников — иль соглядатаев тайных?),
Уходит от камня, от взоров людских,
От наших чудес и от строчек похвальных.

Она отступает, покорно-скромна…
А может, мы толком ее и не знали?
А вдруг затаила обиду она
И ждет, что случится неладное с нами?

Чуть что — в наступленье пойдут из пустынь
Ползучие тернии — им не впервые,
И маки на крыши взлетят, и полынь
Вопьется в асфальтовые мостовые.

И в некий, не мною назначенный год,
В места наших встреч, и трудов, и прощаний
Зеленое воинство леса войдет,
Совиные гнезда неся под плащами.

Что белеется на горе зеленой?
А. С. Пушкин

1. ОБИДА
Что же ты, злая обида?
я усну, а ты не засыпаешь,
я проснусь, а ты давно проснулась
и смотришь на меня, как гадалка.

Или скажешь, кто меня обидел?
Нет таких, над всеми Бог единый.
Кому нужно – дает Он волю,
у кого не нужно – отбирает.

Или жизнь меня не полюбила?
Ах, неправда, любит и жалеет,
бережет в потаенном месте
и достанет, только пожелает,
поглядит, как никто не умеет.

Что же ты, злая обида,
сидишь предо мной, как гадалка?

Или скажешь, что живу я плохо,
обижаю больных и несчастных…

2. КОНЬ

Едет путник по темной дороге,
не торопится, едет и едет.

– Спрашивай, конь, меня что хочешь,
всё спроси – я всё тебе отвечу.
Люди меня слушать не будут,
Бог и без рассказов знает.

Странное, странное дело,
почему огонь горит на свете,
почему мы полночи боимся
и бывает ли кто счастливым?

Я скажу, а ты не поверишь,
как люблю я ночь и дорогу,
как люблю я, что меня прогнали
и что завтра опять прогонят.

Подойди, милосердное время,
выпей моей юности похмелье,
вытяни молодости жало
из недавней горячей ранки –
и я буду умней, чем другие!

Конь не говорит, а отвечает,
тянется долгая дорога.
И никто не бывает счастливым.
Но несчастных тоже немного.

3. СУДЬБА

Кто же знает, что ему судили?
Кто и угадает – не заметит.

Может, и ты меня вспомнишь,
когда я про тебя забуду.

И тогда я войду неслышно,
как к живым приходят неживые,
и скажу, что кое-что знаю,
чего ты никогда не узнаешь.

А потом поцелую руку,
как холопы господам целуют.

4. ДЕТСТВО

Помню я раннее детство
и сон в золотой постели.

Кажется или правда? –
кто-то меня увидел,
быстро вошел из сада
и стоит улыбаясь.

– Мир – говорит, – пустыня.
Сердце человека – камень.
Любят люди, чего не знают.

Ты не забудь меня, Ольга,
а я никого не забуду.

5. ГРЕХ

Можно обмануть высокое небо –
высокое небо всего не увидит.
Можно обмануть глубокую землю –
глубокая земля спит и не слышит.
Ясновидцев, гадателей и гадалок –
а себя самого не обманешь.

Ох, не любят грешного человека
зеркала, и стёкла, и вода лесная:
там чужая кровь то бежит, как ветер,
то свернется, как змея больная:

– Завтра мы встанем пораньше
и пойдем к знаменитой гадалке,
дадим ей за работу денег,
чтобы она сказала,
что ничего не видит.

6.

Человек он злой и недобрый,
скверный человек и несчастный.
И кажется, мне его жалко,
а сама я еще недобрее.

И когда мы с ним говорили,
давно и не помню сколько,
ночь была и дождь не кончался,
будто бы что задумал,
будто кто-то спускался
и шел в слезах и сам как слезы:

не о себе, не о небе,
не о лестнице длинной,
не о том, что было,
не о том, что будет, –

ничего не будет.
Ничего не бывает.

7. УТЕШЕНЬЕ

Не гадай о собственной смерти
и не радуйся, что все пропало,
не задумывай, как тебя оплачут,
как замучит их поздняя жалость.

Это всё плохое утешенье,
для земли обидная забава.

Лучше скажи и подумай:
что белеет на горе зеленой?

На горе зеленой сады играют
и до самой воды доходят,
как ягнята с золотыми бубенцами.
Белые ягнята на горе зеленой.

А смерть придет, никого не спросит.

8. СПОР

Разве мало я живу на свете?
Страшно и выговорить, сколько.
А всё себя сердце не любит.
Ходит, как узник по темнице, –
а в окне чего только не видно!

Вот одна старуха говорила:
– Хорошо, тепло в Божьем мире.
Как горошины в гороховых лопатках,
лежим мы в ладони Господней.
И кого ты просишь – не вернется.
И чего ни задумай – не исполнишь.
А порадуется этому сердце,
будто птице в узорную клетку
бросили сладкие зерна –
тоже ведь подарок не напрасный!

Я кивнула, а в уме сказала:
Помолчи ты, глупая старуха.
Всё бывает, и больше бывает.

9. ПРОСЬБА

Бедные, бедные люди!
И не злы они, а торопливы:
хлеб едят – и больше голодают,
пьют – и от вина трезвеют.

Если бы меня спросили,
я бы сказала: Боже,
сделай меня чем-нибудь новым!

Я люблю великое чудо
и не люблю несчастья.

Сделай, как камень отграненный,
и потеряй из перстня
на песке пустыни.

Чтобы лежал он тихо,
не внутри, не снаружи,
а повсюду, как тайна.

И никто бы его не видел,
только свет внутри и свет снаружи.

А свет играет, как дети,
малые дети и ручные звери.

10. СЛОВО

И кто любит, того полюбят.
Кто служит, тому послужат –
не теперь, так когда-нибудь после.

Но лучше тому, кто благодарен,
кто пойдет, послужив, без Рахили
веселый, по холмам зеленым.

Ты же, слово, царская одежда,
долгого, короткого терпенья платье,
выше неба, веселее солнца.

Наши глаза не увидят
цвета твоего родного,
шума складок твоих широких
не услышат уши человека,

только сердце само себе скажет:
– Вы свободны, и будете свободны,
и перед рабами не в ответе.

Вот мать, потерявшая сына. В ее комнатушке —
Одни фотографии: в десять, в двенадцать, в шестнадцать,
а умер он в двадцать, желтуху схватив «на картошке».
Из армии целым пришел — в институте погиб.

Теперь ему было бы тридцать. Она прозябает
в научном издательстве, вечно на грани банкротства,
весь день редактирует, на ночь берет переводы,
порой голодает, но жалоб не слышит никто.

И некому слышать. Подруг у нее не осталось,
Друзья ее сына заходят все реже и реже,
У них уже дети, работы, заботы, разводы,
И им все труднее о чем-нибудь с ней говорить:

Они вспоминают о сыне расплывчато, смутно —
все те же словечки, поступки… Но дело не в этом,
Не в этих повторах. Он смотрит со всех фотографий,
Больших или малых. И в комнате трудно дышать.

Никто не выносит такой концентрации горя,
Такого раскаянья. Всякая мать-одиночка
На сына орет, чуть он вырастет из-под опеки.
Она это помнит и медленно сходит с ума.

О Господи, как она кается в каждом скандале,
О, как она просит прощенья за каждое слово,
за каждую вспышку… И если он все это видит,
Он в этой же муке раскаянья тянется к ней.

И это раскаянье их обоюдное, эта
взаимная, слезно-немая мольба о прощеньи
все в комнате полнит, и в ней невозможно остаться
на час или два — потому что душе невтерпеж.

Душа не выносит такой чистоты обожанья,
Любви невозможной, безмерной, беспримесной, чистой,
Свободной от всякой обиды, злопамятья, ссоры,
А полной одним неизбывным сознаньем вины.

Когда бы не ссора, не драки, размолвки, обиды, —
Любви бы никто из живущих на свете не вынес,
Она бы казалась предвестием вечной разлуки,
Поскольку мы все одинаково обречены.

Давайте орать друг на друга, покуда мы живы,
покуда мы грешны, покуда мы робки и лживы,
покуда мы живы, покуда мы бесимся с жиру,
Покуда мы рвемся из дома, зови не зови,
Давайте орать друг на друга, и топать ногами,
И ссориться из-за всего, и швыряться словами,
Чтоб не обезуметь, не выгореть, не задохнуться
От нашей немыслимой, невыносимой любви.

Нёс однажды муравей
Две травинки для дверей,
Вдруг ему навстречу кот
Вышел грозно из ворот.

Не обижайте муравья,
Его обидеть просто:
Он очень ма…, он очень ма…
Он маааленького роста.

Закричал коту я: Брысь!
ГАВ-ГАВ-ГАВ! Поберегись!
И разбойничьи усы
Сразу спрятались в кусты.

В муравьиный дом теперь
Мне всегда открыта дверь.
Только жаль, что для меня
Дверь мала у муравья.

Не обижайте муравья,
Его обидеть просто:
Он очень ма…, он очень ма…
Он мааааленького роста.